пятница, 14 июня 2013 г.

VV02_11 (В02 - ИЮЛЬ 2012 - ВВ-11)


VV02_11



В02 - ИЮЛЬ 2012 - ВВ-11

(00.00)ОБ: … гад такой, паршивец, там, или ещё как-нибудь кого назвал, он только так, это, осуждающий взгляд такой. Вздохнёт так, бровью поведёт, ну и не старается ни знакомиться, ни льстить , ни обманывать, ни лгать, ни приземляться, тем более ругаться, ругаться. Мама – это, дома кричала в горячах – узурпаторы проклятые, Сталин проклятый всю Россию узурпировал! Вот это я слышала от мамы. Вот, а кто ещё слышал её слова – не знаю, может в допросе там есть такие слова. (Нрзб.) получит добро. Потому что папа говорил, они спрашивают – говорили это? Она говорит – да, говорила, это говорила. Он, не знаю, папа говорил, а чего там, чего там записано. Так же вот и я. Я, значит, характером, мама это ещё мне говорит, 13 лет, ещё до ареста. Я летом иду, она на меня так сзади внимательно посмотрела, говорит – ой, ну вылитая бабушка Прасковья Ивановна, походка вылитая. На меня. Я так удивилась, ребёнок, думаю – я мамочкина. И тётя Валя с мамочкой – так, это  сёстры. Толстая была тётя Валя, а мама тоненькая была, худенькая. И бабушка стройная, она такая худенькая была, это. Ну, вот, походка, она сзади посмотрела, говорит – вылитая бабушкина походка. Ну, я говорю – ладно, хорошо. Уже бабушка умёршая была в Риге. Ну, вот, значит, у бабушки, и папиного чего-то есть. Ну, вот, ну, а так меня считали, я блондинка была, и папа блондин, мама тёмная, Модест тёмный. А вот, я замуж вышла, стали дети родиться, у меня волосы-то потемнели, при том они даже не седые сейчас. Все говорят – я крашу. Я ничего не крашу. И губы никогда не красила и щёки не румянила, ни брови не подводила, ничего, брови-то плохие, вот. Волосы, вот, тёмные, и так, тёмные, и хожу, и не седеют. Ну, тут, несколько волосин у меня тут седых. Я говорю – наверное, вот пострадала, у меня все почти косы выпали тогда. Мария Николаевна говорит – подстригаться срочно надо, а то останешься без волос. Ну, от стресса от этого. Вот, подстригалась я раза три.
(02.47)М: А почему никогда папа не осуждал никого – потому что боялся или потому что просто его так дедушка учил.
(02.53)ОБ: Ну, он воспитанный был, вот. Я спрашивала папу – как, возил, вам скучно было? Ну вот, он говорит – я и родителей-то почти не видел, вырос. А как это так это – папа? Папа, говорит, просыпаюся – папы уже дома нет, ложусь спать – папы ещё нет. Вот так он, это, там искал лён, где там заготавливают, то отправлять, то там ко крестьянам ездить, договариваться с крестьянином, где он сколько ему льна посеет и посадит, вырастит там. Ну, это, всё это торговое дело, это возня такая. Ну, вот, ну, и он там любил дорогие вина пить, и сигары курил дедушка. Даже где-то на память две сигары валялися, не знаю куда-то делись. У папы всё хранились в письменном столе две сигары дедушкины. Ну, вот, и это, а бабушка гово… я говорю, а па… мама, а мама, говорит, барыня была модная, она всё с портнихами. Французские журналы, у неё много было очень. Лида взяла, да мы продавали на барахолке даже эти журналы мод. Французские моды, всё выписывали барыни журналы , и портниха, вот, всё время с портнихами. Вот, пришли новые журналы – она смотрит, выберет модные. Вот, портниху, у портнихи дома шили там. Вот эту машинку забраковали. Она маме отдала потом, что мама рукодельная, она отдала маме – уж признали маму, кода родилася. Ну, вот, отдали маме эту машинку, что она очень капризная. Портнихи отказывались на ней шить. А хорошую, это, зингеровскую машинку, ещё была у неё, ту – отобрали у бабушки. А эта вот осталась. А когда уже стучать начали, вот, - открывайте ворота! Что бы, это, обирать. Она успела, вот , на вышку по лестнице мама стащила там на чердак. Бабушка уже узлы всё отдавала спасать, что могли, пока там открыли. Ну, вот, они ж неделю вывозили всё, и корову с телёночком, родился, корова телилась она там, и две лошадки были. Мама говорит, одна была Звёздочка лошадка, а вторая не помню. Ну, вот, и кибитка была соответственная, дедушка выезжал, по полям ездил. Ну, вот, и (нрзб.). А он с гувернанткой, папа. Вот, тётя Валя Корнаухова. Она деликатная, тактичная. Вот, чему она там учила, воспитывала. Вот, и ещё вот в этом реальном училище воспитатели были хорошие. Между прочим, вот это, я, вот, сохранилося, я показала Коле, но я думала не оставлять, что он также снимет вот туда, это, заснимет, но забыла. Я говорю – Коля, вот, у меня пропало, я приехала, нету этой книжечки, пометка, как поведение, поведение этого, гимназиста. Вот. Да.
(06.20)М: У Вас такая книжка была?
(06.22)ОБ: А?
(06.23)М: Такая книжка была?
(06.24)ОБ: Книжка, вот она у Коли осталася. Вот такая. Вот такая маленькая, вот прямо маленькая, как вот эта вафелька. Вот, маленькая, узенькая. Обложечка крепкая, крепкая тиснёная обложка. Вот, и вот так открываешь эту обложечку, и раскрывается, как гармошка в складку, длинная-длинная полоса и мелко там написано. Вон оно так, это, сложено, бумажка-то эта старинная, в хорошем состоянии. У него подписано – Боря Малышев. Подписано у папы рукой. И вот там, у этого, это, ученика реального училища, вот, Бори Малышева. И вот там всё-всё, ой, как хорошо написано, как себя должен вести ученик реального училища. И, вот, с двух сторон вот это, вот, там сложенная, разложенная. Вот это сохранилося. Я вот свезла Коле. Они там тоже всё перепечатывали себе на память, Люба, Любе всё собирались перепечатывать все сведения. Ну, вот, только я забыла, там у Коли осталось. Я говорю – ой. Он говорит – у меня, у меня. Ну, потом, может быть.
(07.42)М: А у Николая много всяких сведений осталось, да?
(07.45)ОБ: Нет, нет. Никаких-то особенных. Ну, фотографии. Я говорю – ведь, вот, что фотографии, они в основном у меня. Даже как они училися, вот, школьники фотографировались, подростки, все у меня по четыре фотки. Надо им раздать мне тоже всё.
(08.04)М: То есть Николай, он не собирает по истории семьи?
(08.09)ОБ: Нет, сейчас он ещё не собирал такого. Ну, вот, чего-то там…
(08.14)М: Ну, могу поделиться с ним.
(08.16)ОБ: А?
(08.16)М: Могу поделиться с ним.
(08.17)ОБ: Да. Так вот, Вы теперь сделали, так пусть перепечатывает.
(08.23)М: Так он в Ленинграде живёт?
(08.25)ОБ: Ну все они – и Женя, и Коля, и Маша под Питером, а они в Питере. (Нрзб.) в Невеле.
(08.30)М: Ну, так давайте я им просто в Питере подарю.
(08.33)ОБ: А?
(08.33)М: Давайте я им в Питере подарю.
(08.37)ОБ. Ну, вот, сейчас у Любы, это, мама умерла, сорок дней ещё нету. Поминать надо, вот первого сороковой день, хоть бы мне в церковь тоже попасть бы, подать бы за упокой новопреставленной Марии.
(08.52)М: Оставьте телефон, я ему материалы передам, когда буду в городе.
(08.53)ОБ: Вот, а, а он в горах сейчас. Вот, а ребята работают.
(09.01)М: Ну, давайте посмотрим дальше фотографии, ладно.
(09.06)ОБ: Так.
(09.07)М: Ага. Так, значит, это мама.
(09.11)ОБ: Да.
(09.12)М: Это мама.
(09.13)ОБ: Это Вы из альбома тут снимали. А где эти альбомы-то у меня лежат, не знаю. Она же, как в декрете-то, наверное, уже и не работала, когда. Как там раньше больничные давали декретные или..? Она, наверное, уже не работала.
(09.34)М: Так, вот эта фотография. Это кто такие, когда и где снято?
(09.46)ОБ: Это Модест и Лида со своими ребятами.
(09.49)М: А кто (нрзб.) из них?
(09.52)ОБ: Саша и Валя.
(09.54)М: А Саша (нрзб.)?
Саша постарше, круглолиценький на Лиду похож.
(09.59)М: То есть на руках у отца Модеста – Саша?
(10.01)ОБ: Наверное, да, а это – Валечка маленький. Это они у себя где-то уже. (Нрзб.) там в церкви иди у себя уже они, не знаю. Тогда отец Дмитрий скорей торопил, что он купил участок дом строить. Не знаю, они прямо в недостроенный вошли там, не знаю. Ну, вот, (нрзб.) всё хорошо. Александр и Валентин.
(10.45)М: А какое время это примерно по возрасту.
(10.48)ОБ: Не знаю, сколько по возрасту. Саша родился после моего Коли. Коля в январе, а Саша в сентябре.
(10.56)М: Ну, и сколько тут? Годика два-три?
(10.57)ОБ: Вот. А раз Валя, а Валя, на другой год Маша родилася в феврале, а Валя тоже в декабре родился, вот.
(11.07)М: Значит, получается, что (нрзб.)
(11.08)ОБ: Саша в сентябре, вот, мой родился в январе, а Саша у них, значит, зачат был месяц как. Наверное, в положении, когда мой Коля родился. Потом вот это, вот это Вале, это сколько ему, Вале, приблизительно?
(11.26)М: Ну, годик, наверное.
(11.28)ОБ: Пятьдесят третий, Коля родился, пятьдесят четвёртый, пятьдесят пятый год. В пятьдесят четвёртом он родился в декабре, пятьдесят пятый.
(11.39)М: Пятьдесят пятый год.
(11.40)ОБ: Ну, конечно, там они с детьми-то (нрзб.).
(11.44)М: В Лисьем Носу, да? 
(11.46)ОБ: Да.
(11.55)М: Так, в Лисьем Носу. Следующая.
(12.00)ОБ: Наверное, в (нрзб.), коньяк какой-то. О, так это всё вперемешку. Это папа в каменном доме в своём кабинете, в дедушкином доме. Это, лампы такой у нас не было уже, отобрана, у папы другая лампа была настольная.
(12.23)М: То есть, это Ваш папа в каменном доме в своём кабинете.
(12.27)ОБ: Да, но лампу-то, вот, отобрали, видно она, дедушкина лампа. У лампы, такой абажур у неё был. (Нрзб.) На Волчаковой линии. Вот раньше номер был тринадцатый. Бабушке, дедушке писали письма-то, вот, открытки. Тринадцатый, теперь он там двадцать чего-то пять или двадцать семь уже. (Нрзб.) почему? Тринадцатый, он от театра и шёл. Почему-то там седьмой. А почему там уже двадцать пятый, аптека? А где ж остальные тринадцатые дома? Не понимаю, сейчас-то. Там и было правильно.
(13.10)М: А куда выходил кабинет?
(13.13)ОБ: Не знаю, куда выходил.
(13.18)М: А какой это год?
(13.18)ОБ: Может на храм, может на храм выходил, на юг может, не знаю.
(13.24)М: Так, а какой это год?
(13.26)ОБ: Откуда я знаю.
(13.28)М: Ну, примерно.
(13.30)ОБ: Не знаю, не знаю. Папа молодой, в том доме, женатый он уже был, а мама или нет – я не знаю, он один тут.
(13.42)М: Но появился он тогда, когда он приехал?
(13.44)ОБ: Что?
(13.45)М: Ну, приехал он обратно в дом (Нрзб.) молодой, явно не студент, правда?
(13.51)ОБ: Я не знаю, студент-не студент. До студенчества или после, сбежал, когда уж с Питера с голодного с революционного к дедушке обратно сюда, вот и женился. Он же учиться-то поехал – не женатый был. Он в 27 лет принёс, это, в театре там обретался до двадцати семи, вот. Между прочим, вот, Оля мне прочла статью эту в газете. Вы знаете, надо нам с Вами её прочесть. Там очень много неправильностей, во-первых. Во-вторых, там вообще кое-чего я б хотела бы ещё бы чтоб там было напечатано про батюшек, вот. А в третьих даже там наш папа упоминается – Борис Андреевич Малышев, был арестованный, вот, мол и всё. Потом, батюшка Белокобыльский упоминается не архимандрит, а игумен Белокобыльский, вроде он тут скончался после службы в Федове, там где-то его предполагают, перезахоронили на старом кладбище. Такая ерунда написана. Откуда, кто придумал? Предполагается это всё. Он же, мы его отправляли, вот, Вы говорите – что это за монах, это, епископ Нестор? Он последний, самый молодой приехал за ним. И мы его отправляли в Киев уже. Ну чего ты дерёшь тут, чего ты дерёшь? Уйди, не дери. Ну, зачем ты пошел? Самый последний, самый молодой был в подворье Киевском в Питере, вот. Вот тут написано. Вот, Мария Ивановна. Мария Ивановна мне её оставила в подарок, вот. Оле Малышевой, вот. После своей смерти. Она же в Киев ездила к, к этому, к Белокобыльскому, и… Мария Ивановна Михайлова, она очень, это… Монахи писали икону ей. Она именинница тоже, как моя Маша, Ксенофонта и Марии, февральская. И, вот ей написали, и она завещала вот это мне и икону Маше. После смерти отдали Маше икону. Монахи писали киевские.
(16.24)М: Значит, его зовут как?
(16.27)ОБ: Написано – Нестор, что ли? Господи…
(16.28)М: Епископ Нестор.
(16.30)ОБ: Ну, вот. Это самый молодой иеродиакон был у Киевского подворья питерского. А где он в войну? Он приехал в военной такой одежде, хорошая, тёмно-зелёная, и все русские сапоги, гимнастёрка под ремень, всё это под кожаный хороший. Приехал за этим, игум… не игуменом, а архимандритом Никоном Белокобыльским. А они тут пишут – игумен Никон Белокобыльский. Правда, в газете. Это игумен – Никон Воробьев. И они про него тоже пишут – игумен Никон Воробьёв. Вот, игумен Никон Воробьев – там написано. Что он учился в этой, вот, как его, даже даты, когда он учился в этой, в реальном училище. Вот, он, папа-то с ним зна… И даже преподавал там, оказывается, математику. Почему он папу и натаскивал, преподавал математику, папу поступать, по математике, вот. Я знаю, говорил, что, в институт поступать, по математике. Вот, батюшка Никон. Вот это, ну, правда, кратко тут написано, но тут не написано, что он в Москве булл в монашестве. Сколько он там жил, постриг принял где он? Вот, в Москве он долго жил, потому что, когда это, из Алма-Аты прислали сюда в Тверь, вот, я говорю уже. Тот год, когда замуж уже уезжала. Он сказал – бедные вы, бедные. (Нрзб.) Кто-то разбил это тут стекло-то. Я не знаю, когда она успела разбиться, упала. (Нрзб.)

(18.22)ОБ: … потопило рядом, вон, провалилось. Мы как раз уехали в Невель – потопило там, что же, был потоп. Всё провалилось и утонуло ихнее. А потом ещё там упоминается – староста, что арестован. Так вот я прям поражена, даже мне, вот, хочется всё это переправить. И кто, что я не знаю. И то, что вообще там что-то без вести как, это, духовенство. Так вот, я же знаю, что это Житников, отец Андрей. Был арестован и без вести пропал. И всё. И ничего тогда. Не знаю, где эти. Там два дома его, вот в газете написано было учета домов 1896 года.  Печатали почему-то в этой Вышневолоцкой газете. А я-то читала.
(19.19)ОБ: Я дам Ваш телефон Денису. Пускай он позвонит, договорится, и Вы ему расскажете.
(19.26)ОБ: Ну, тут очень много неправильного написано. Но я, мне надо снова перечитать, вот, вы почитаете – я скажу, чего там неправильно.
(19.34)М: Хорошо, договорились. Будем читать и записывать то , что Вы скажете – то будем записывать. Ладно?
(19.40)ОБ: Да.
(19.41)М: Но это будет завтра, а сегодня давайте снимки посмотрим. Посмотрите пожалуйста.
(19.44)ОБ: А сегодня надо идти спать раньше, чтобы не в 12 ночи Вам идти.
(19.50)М: Матушка, у меня сегодня последний вечер.
(19.52)ОБ: Ну и что, до часу ночи что ли? Я с давлением двести. Хотите совсем меня уморить?
(20.01)М: Ну, если Вы не можете только, тогда я, конечно, пойду.
(20.03)ОБ: Сколько, это, время-то – одиннадцать?
(20.07)М: Ещё только одиннадцать.
(20.09)ОБ: Ну, ладно.
(20.10)М: (Нрзб.)
(20.12)ОБ: Вот это – мы на террасе. Знакомый снимок, (нрзб.) Вот мы сидим, папа сфотографировал.
(20.20)М: Так, а кто это – мы?
(20.21)ОБ: Ну, это Модест и я, и мама.
(20.25)М: Так, сейчас, секунду.
(20.26)ОБ: Папа сфотографировал. Летний день на террасе, вот. Вот на эту террасу мама пустила и Наумову в сорок первом году. Война началась, она бежала, вот там, где расстрел, это, у финнов. Они были там у финнов. Её муж офицер какой-то был, лейтенант что ли. У неё девочка одна – дошкольница, а вторая девочка – годовалая, и мать-старуха. Ну, вот, а она питерская. И приехали тоже к Троицким. Мария Николаевна эту её старуху-мать знала тоже. И вот, всё от Троицких, всё от Троицких, всё с этого дома. И хорошее, и плохое.
(21.13)М: Какой это год?
(21.14)ОБ: А?
(21.15)М: Какой это год?
(21.16)ОБ: Не знаю, какой год. Ну, тут мы, наверное, перед финской, так я думаю.
(21.23)М: Тридцать девятый?
(21.23)ОБ: Да, может тридцать восьмой год, тридцать восьмой-тридцать девятый. Нет, а похоже, что десять лет ему? Может ему девять, мне десять может.
(21.43)М: Это ваш самовар, такой красивый?
(21.45)ОБ: Да, она продала, мама, перед войной. Новый такой был, рюмочкой, красивый самовар. Тоже нуждались, и всё чего-нибудь побежит продавать – заработки-то. Она говорит – горе, денег нет, – ну, ну Мусенька, ну, я же всё до копеечки домой приношу. Такой наивный человек. Тут надо зарабатывать, не знамо как. Вот, он до копеечки приносит. Копеечки-то получали, копеечку-то не удвоишь. С копеечки две копеечки не сделается, и всё.
(22.18)М: Не хватало всегда?
(22.20)ОБ: Не хватало, всегда не хватало, да. Она всё про… Она стеснялась продавать его вещи господские. Он.., то побежит в театр, артистке этой, прима там, артистке продала бабушкин веер страусовый, коричневый веер страусовый, из сундука продала это она, вот. То там ещё какую-то бабушкину ротонду, эту, такую накидку, тоже артистке этой продала. Как она, из этой, с кенгуру или из какой-то ещё, мех такой, накидка – тут застёгивается, стоячий воротничок, пелеринка такая меховая. Ну вот, как сейчас модно, тоже носят, вот я видела. А больше не знаю там. Торгсин был. Торгсин у нас был. Потом она ездила в Калинин, в Тверь, туда. Торгсин уже здесь закрыли. А здесь торгсин был. А я думала, торгсин – это торговля с иностранцами. Оказывается, вот не давно я по телевизору услышала, что это наоборот, не иностранцы продавали свои вещи, а торговали вещами наши иностранцам, чтобы иностранцы покупали в этом магазине. А откуда у нас? Иностранцев-то мало. В Волочке какие иностранцы-то? Я не понимаю. И потом, вот, разрешение они выхлопотали там в Кремле, что бы и наши люди пользовались этим. Я-то считала, что иностранцы там товар свой привозили, а мы вместо денег, вот, они оценивали у кого ценности, серебро , золото, там, брошки, серьги, всё носили, кольца.
(24.12)М: А что у Вас на столе стоит?
(24.15)ОБ: Посуда чайная стоит. Я даже не знаю. У нас чайной посуды-то совсем не было. Я вот вспоминаю, папину кружку Мария Николаевна пила – разбила папину кружку. Тарелку я разбила столовую папину суповую. А эти, сервиз мы променяли столовый.
(24.32)М: А это не мороженое стоит?
(24.34)ОБ: Ну, кто его знает? Может быть чего мама пекла. Не, мороженое-то мы вряд ли кушали. Какое мороженое? Тогда выдавливали вот так мороженое из этих, вот, 10 копеек, 15 копеек, 20 копеек большое. Выдавливали. Кругленькие вафельки клали вниз. Руками пихает эту вафельку вниз, потом ложкой мороженое положит, потом верхнюю вафельку, потом выдавит. Вот, берёшь это, кругленькую.
(25.07)М: Понятно.
(25.07)ОБ: Просишь у мамы на мороженое, она – денег нету, денег нету. За 15 копеек, за 10 и 20 копеек, вот, такие мороженое. Стоит мороженщица, вот такой ящик, она какой-то на приступочке стоит выше, он наклон имеет. И вот она там вафлю пихает – чего-то мало, значит она, там воздух остаётся, значит она мало положит мороженого, выдавливает, и вафелька ломается. Тоже всякие были, продавали. Всё это своим пальцем пихают, это кружочек, и деньги получают этими руками. Тоже это не гигиенично. А теперь там запечатано.
(25.53)М: А терраса была на первом этаже?
(25.55)ОБ: Ну, вот, там заросли. Вчера смотрели. Там и вход. Вот она терраса, вот – три окна, вот терраса. Три красивых окна сплошь открывали. Они все, вот так ромбик бал по центру, и потом – верхние кубички два и нижние кубички два. А от ромбика эти ж уголки шли, вот, в раме. Вот такие рельефные, это рама. И под, три рамы двухстворчатые. Зимних рам там не было, потому что это терраса. Она пристроена и фундамента нет. Она стала отходить от дома-то, от основных брёвен-то. Она хотя была бревенчатая. Ну, вот, а это – здесь вход, вот где заросщи, и тут вот эта терраса. А вход тоже – широкие ступени, вот, это, по ступеням подниматься – площадка, и вот ход на террасу, А дальше дверь полустеклянная, дальше сени такие тёмные. Налево – на чердак дверь, дальше под лестницей чердачной, там – уборная. Вот, снесён она, эта уборная холодная наша, вот, которой мы пользовались в сенях.
(27.07)М: На террасе пили чай обычно?
(27.09)ОБ: Ну, вот, летом. И на балконе там папа устраивал. Вот балкон-то заснят – мама сидит, и мы стоим рядом, вот, цветы кругом в ящиках, папа всё поливал. Нету такой у Вас карточки?
(27.23)М: Сейчас посмотрим. А снимал отец, да?
(27.26)ОБ: Да, папа. Вот фотоаппарат отобрали хороший. По-моему это, из Латвии это всё куплено, дедушка. (Нрзб.) Тётя Катя, двоюродная сестра. Не знаю, потому что у мамы был велосипед тоже, дамский был. Она продала, Врачиха купила. У мамы был. Она всё на раме мешки с травой возила, коз когда держала. Коза у нас Динка, вот, Модеста выкормила. И потом её две дочки были – две козы. Три козы.
(28.01)М: А откуда она брала траву?
(28.03)ОБ: Ну, она поедет летом, где-то нажнёт серпом, полный мешок повяжет, и, вот, на велосипед, на раму, так, она же, на дамский велосипед поставит и за рога ведёт.
(28.17)М: Следующая фотография, 39-й год, февраль. Написано “В” или “6”, или “В”
(28.26)ОБ: 39-й год. Ну, вот, это вот они снялися. Это в финскую, Папа уже бухгалтером работал. Он тут пополнее. Уже он не киномехаником. А маме не нравилась эта карточка, говорит – я как казанская сирота прижалась. Ну, мамочка – хорошо, хорошо. Нет, вот мне не нравится. Чего ей не нравилось? А чего, на левой стороне написано – 39-й год?
(28.58)М: Да.
(28.58)ОБ: Ну, это финская как раз. Сороковой год – морозы сорок градусов. Тридцать девятый.
(29.04)М: Значит отец…
(29.05)ОБ: Бухгалтером, напротив артели “Рекорд” работал. Сапожная. Мастерские внизу, а на верху конторка была ихняя. Через дорогу ему перейти.
(26.25)М: “Рекорд”.
(26.26)ОБ: Сапожная артель, мастерские сапожные. Вот они там сидят – тук-тук-тук-тук деревянными молотками. Вот он обувенку заказал, вот и мне сделали обувенку, и Модесту кожаные хорошие, на кожаной подошве. Тогда же на кожаной подошве, кожаные стелечки внутри хорошие, никакие каблуки никуда не проваливались, не проламливались. Маленький каблучок, но он плотно прибитый, и всегда с галошами.
(29.56)М: А кто всех снимал?
(29.58)ОБ: Ну, они где-то в фотографию пошли. Это в фотографию они пошли. Это вот, а до этого всё сам снимал маму везде.
(30.06)М: Это Вышний Волочок, да?
(30.08)ОБ: Да, да. Вот, он был председатель кинофотоработников, но, вот, он уже тут бухгалтером был и уже вышел из этого председательства, по-моему уже не стал.
(30.22)М: Он уже не председатель профсоюза, да?
(30.25)ОБ: Да, он, профсоюз кинофотоработников был это, но он уже когда-то вышел, вот. Уж тут он не был. Тут он, это, бухгалтером работал уже. От кино отошёл, вот. Вот, он первую ёлку там устраивал в кино. Кинозал, в фойе-то, там где стулья – кино показывали, а такая же в длину вдоль этого зала, у кинозала, тут входят по билетам в фойе. Свободно – хоть танцуй, хоть гуляй.
(31.00)М: Это сколько им лет-то получается вот на этом снимке?
(31.02)ОБ: А?
(31.03)М: На этом снимке сколько лет-то получается им?
(31.08)ОБ: Ну, если 39-й год… Тридцать девятый. Мама 4-го года рождения.
(31.25)М: То есть, 35 лет.
(31.26)ОБ: Да, а папа на 7 старше.
(31.29)М: Угу. Это Вы у них уже есть?
(31.33)ОБ: Ну, так ещё бы, конечно, это я помню, как мы ходили фотографировались. Мама вот такой поставила отзыв. Я к нему, это, через дорогу бегала в конторку к папе. Папа меня учил, тогда, вот. А чего такое сейчас, вот это,  мелкие эти, надо, вот, подпитывать этим всё, искусственные эти, как они, считать-то теперь, можно не учить это, ну?
(32.00)М: Калькуляторы.
(32.01)ОБ: Каркуляторы. А тогда был арифмометр. Вот он сидит, считает, циферки пишет там. Вот, умножить, он меня научил. Вот мне нравилось на арифмометре.
(32.12)М: Крутить?
(32.13)ОБ: А я, маленькая такая кассочка, вот, полукруглая, чего-то положишь, как-то подвинешь, там или плюсовать, или минусовать, или умножать, или делить, циферки напишешь, покрутишь вот так ручечкой. Как в кассе кассиры раньше чеки выдавали. Деньги получали в торговом. Там на тоже, там большая такая касса есть, ящик, куда деньги, там, сдачу давать. Вот кассирша сидит, он уже трещит – тык-тык-тык-тык. А потом крутит эту ручку, в этот, талон, чек выходит, она сдачу там даст, и всё. А это маленький такой – арифмометр назывался. А мне нравилося, вот. Папа меня учил и как это, приход-расход, дебит-кредит, всё это учил. А я когда замуж-то вышла, батя ничего не знает, а ему требуют там отчёт, это, приход-расход. А он – нас не учили бухгалтерии. А как хочешь. Благочинный приехал в Куженкино проверять, а у него свалено все, приход-расход. Что это такое? А я ему говорила. Я говорю – давай я буду делать. Ишь какая. Я говорю – меня папа научил. А теперь я уж всё забыла. Ну, вот, вот такие дела. Не пользовался случаем. Вот папа, вот это – киномеханик. Папа тут?
(33.44)М: Похоже.
(33.45)ОБ: Ну, вот. Мы в эту будку, как мы забиралися и не боялися, ребятишки? Там железные такие ступеньки, и м не падали ни разу, слава Тебе, Господи. И там площадка металлическая, и она примыкает к стене, с одной стороны стена, лестница, но тут перила с левой стороны. И там на площадке тоже две стенки металлические. Сейчас всё убрали. Сначала лестницу оторвали. Потом эту площадку, уже всё, и рельсу отпилили. Торчали рельсы – отпилили. Теперь там нет ничего. Вот, а там была эта электростанция как раз, электричество. Вот дворе электростанция, и, вот, зайдёшь во дор, и туда забирались.
(34.33)М: Это будка в кинотеатре около, около театра?
(34.47)ОБ: Ну, вот театр угловой, а продолжение было – кинозал.
(34.41)М: И вот там эта будка?
(34.42)ОБ: И вот надо обойти это здание, и сзади там на углу поднималися в кинобудку. Оно, к окошечки туда вниз шли, вот, свет-то сверху через весь кинозал. Люди сидели, а свет над их головами шёл на экран. Вот. Далеко. Далеко. Другой раз там посмотреть хочется – посмотрим там чего показывают. В это, там окошечко такое маленькое, квадратненькое, в это окошечко.
(35.21)М: Отец пускал, да?
(35.22)ОБ: Да, покажет, ну, он следил пока идёт сеанс-то. Ну, сколько там. Хоть приходил в 12 ночи, потом там бандитизм. Он уже, палица такая была. Вот куда она делась, эта палка? Дубина. Он с дубиной ходил, что с работы идти ночью. Такая она угловатая. Модест тоже был, наподобие такую дубинку сделал, вот, сам выстрогал Модест. Вот, он отходил с дубинкой-то.
(35.55)М: В Лисьем Носу?
(35.56)ОБ: Да. Вот можете спросить у Вали. Дубинка такая. Вот видимо по-памяти, что у папы. Но у папы не совсем такая была, у папы более гладкая. Но выпуклости были, как от суков. Вот, что это за дерево такое было? И такая, голова такая. Утолщение было сверху-то, и просверлено, и туда верёвочка какая-то было или ремешок что ли, что он на руке-то её держал, что её так, она не ручка, как у трости, вон как у палки у этой, а дубина такая. Ну, вот. Ну, вот, он ходил даже.
(36.37)М: На него нападали?
(36.38)ОБ: Так, не знаю, нет, я не слышала. Но страшно, в 12 кончается сеанс последний, вот. Мама там с ним работала. Тоже два, четыре года с лишним. То он с дядей Патей работал, потом с мамой. Ну, вот, мамы не стало, и вот он уже как-то на бухгалтерские курсы там ходил. Вот, кончил курсы и ушёл с киномехаников. Вот напротив, это, большаков.
(37:11)М: Так они с мамой вместе ходили сменами рабочими?
(37.13)ОБ: Да, да, да, да. Вот он, дядя Патя Троицкий с ним работал, а потом вот мама с ним работала.
(37.21)М: Дядя Патя – это Пантелеймон?
(37.22)ОБ: Пантельймон Васильевич Троицкий. Пантелеймон. У него тоже двое детей. Один моего возраста, другой, как Модест возраст.
(37.31)М: А полагалось два механика, да?
(37.33)ОБ: Да, видимо два. Они рядом, аппараты, стояли. И два окошечка. Почему-то два там.
(37.41)М: Так фильм-то один.
(37.42)М: Ну, не знаю. Они всегда два там. Ну, по очереди, наверное, как что ли, не знаю.
(37.48)М: А, то есть, если порвётся лента у того, то…
(37.51)ОБ: Как-то не знаю, даже, вот, не вникала. Мы другой раз туда заберёмся, прибежим к ним. А они там, и вот дают нам перематывать эти, там отдельно у входа, перематывать ленту. Вот, пахнет немножко, если она рвалася, пахнет этим, ацетоном, запах ацетона в помещении.
(38.16)М: И вы склеивали?
(38.19)ОБ: Нет, мы-то не склеивали, а перематывали. Обрывы там они склеивали, да, а это мы перематывали. С одной бабинки на другую перематывалось почему-то там, не знаю по какой причине, там надо когда чего. Может она хранится на одной бабине, не знаю в общем.
(38.41)М: И отец Модест перематывал?
(38.43)ОБ: Да, мы с Модестом, да. Другой раз отдадут что, так мы. А нам же интересно крутить-то, и крутили – ды-ды-ды-ды-ды, кончилось, всё. Ну, там это складывают, открывают.
(39.00)М: А что показывали, какие фильмы помните?
(39.02)ОБ: Ой. Вообще там показывали интересно. Вот, я помню, первые фильмы были даже, которые я помню, они были немые, без звука. Вот, ещё немые фильмы показывали первые. А там, вот, экран стоял, а перед экраном, вот там, это, как, оркестровая яма была в кинозале.
(39.32)М: Да?
(39.33)ОБ: Да. И там топёр какой-то. Топёрша была – Муза Николаевна. И ещё там старая была. И, вот, один офицер, когда смотрел, и как аккомпаниатор, это, вот, фильм озвучивал, он даже преподнёс там коробку конфет и букет цветов. Очень был какой-то офицер, ну, видно из Красного городка какой-нибудь, я не знаю. Вот что очень хорошо – это аккомпаниатор вёл, что там рояль была и виолончель, и скрипка у неё. И она одна сидела и, ну, ей же надо посмотреть этот фильм-то предварительно. А потом, когда показывают, она где на рояле играла, где брала виолончель, там – ммммм, море там гудит что-то, где на скрипке там что-то, вот. Вот это я помню. А какой-то фильм был заграничный. И вот я запомнила один только момент, потому что у меня душа в пятки ушла. Какой-то человек с высоты падал вниз. И, вот, я, как это падение, у меня тут душа в пятки ушла. Но, вот, то немой был фильм, чёрный конечно. И, вот, куда-то он упал или разбился. Ну, в общем, какой-то не русский фильм. Вот, это , такой, падает человек, ну, жутко. А потом “Бесприданница”, это давно был, первый фильм “Бесприданница”. Вот, мы там сидели на первом ряду. На меня тоже это жутко подействовала эта “Бесприданница”. Это уже потом этот, как его, Михалков-то играл сам это, как это, “Жестокий романс” (нрзб.)
(41.22)М: А отец Модест любил смотреть фильмы?
(41.24)ОБ: Мы ходили вместе. Нас уже знали. Эта, сейчас нас впереди на первый ряд посадит, это, которая дежурная там.
(41.33)М: А ему что нравилось?
(41.35)ОБ: Вот было такое одно кино, тоже я не помню. Два мальчика поплыли на лодке и попали на необитаемый остров, два подростка. И как вот они выживали, вот. Чего-то такое, они как-то приладились рыбку ловить, и костёр как-то разожгли, и как вот это всё интересно. Какой-то вот этот, было. Вот, я помню, два мальчика сидят у костра, там это, рыбку эту как-то готовили, в общем это, вот. Не знаю, их потом спасли, наверное, конечно. Но, вот, мне-то запомнился момент, это, вот, маленькие были. Это какой-то фильм был такой. По-моему тоже немой был, ещё без, без звука был фильм.
(42.23)М: Не помните? Вот у меня был, скажем, в детстве любимый фильм какой-то, у Вас, наверное, у отца Модеста тоже был какой-то фильм любимый.
(42.30)ОБ: Да нет, мы же… Вот я слушаю, что другой, говорят – ой, мы ходили 10 раз этот фильм смотреть, ой, мы ходили тут в один день 4 раза, сходили всё на один и тот же фильм 4 раза. Нет, у нас такого не было. Мы это, ну, если только какой фильм 2 раз посмотришь. Нет, нам не разрешали всё время там околачиваться, смотреть фильмы без конца и без начала. Не-не-не, мы дома сидели.
(42.02)М: То есть, вас не часто брали.
(43.03)ОБ: Нет, не брали, нет. Мы там  не околачивались с утра до вечера.
(43.09)М: Я хочу, вот, понять его вкус. Вот, если человек в детстве на что-то реагирует, на какое-то кино, значит его трогает сюжет.
(43.17)ОБ: Понятно, конечно.
(43.19)М: Он не рассказывал сам, что ему нравилось.
(43.20)ОБ: Тогда духовного-то ничего не показывали. Это же атеизм был сплошной.
(23.25)М: Ну и что, может его интересовало такое, не духовное. Или он вообще не рассказывал (нрзб.)
(43.32)ОБ: Ну, вот, я знаю про папу про своего, что, видимо, он, вот, была русско-японская война в, это, 1904-го года. Видимо, он это, вот, как раз ему было 7 лет, папе, и он что-то, видимо, интересовался этой русско-японской войной. Там печатали всё, говорит, у него были вырезанные, тушью замазано, вот эти фигурки кораблей, вот, как это, вот. И папа потом парнем мечтал видимо о море. Вот, у него был якорь весь выколотый, вот он его прятал, вот.
(44.12)М: Это, в смысле, на руке что ли татуировка?
(44.14)ОБ: Да. Да, татуировка была.
(44.15)М: А где?
(44.16)ОБ: Вот тут. Вон, придумал на этом месте. Глупый парень, вот. Кто и когда ему наколотил и наколол, якобы. Вот.
(44.29)М: А его не пустили на флот?
(44.34)ОБ: Ну, вот он, батюшка его готовил по математике, он носил форму строителя мостов и дорог. У него пуговицы-то были – лопата на перекрёст с чем,  с топором, пуговки-то были на шинели-то. И погоны были, такие царские гербы в погонах-то. Один у Вали. Почему-то, вот, второй, Модест с шинельки, погоны, а куда второй погон делся, не знаю. Кто спёр? У Вали нет.
(45.07)М: То есть, погон отца остался у Валентины?
(45.09)ОБ: Да, остался.
(45.10)М: С Вашего папы?
(45.11)ОБ: Да, вот он… Жалко. Пуговицы срезали. То же где-то болталися пуговицы. Не знаю, есть пуговицы или тут у меня где? Не знаю. Они жёлтенькие такие пуговки. Ну, их начищать надо было что ли. Ну, вот, эта шинелька лежала, а Модест тоже, одеть нечего в семинарию, подрос уже. Он так выдернулся сразу в первом курсе. Вот он эту шинельку из сундука. Почему-то её не отобрали, ничего. Они только папину шубу взяли и костюм последний единственно. А эта шинель осталася в сундуке. И, вот, это, он отпорол погоны, пуговицы отпорол, другие простые пришил. Вот, а погончик этот у Вали, форма такая.
(46.00)М: А эта фотография?
(46.01)ОБ: А?
(46.02)М: Вот фотография.
(46.09)ОБ: Ну, так вот – это батюшка сидит. Это у нас, вот, в нашем каменном доме, там вот сад, огород. Видите? Яблони и там кусты пиона и там этой.
(46.21)М: То есть это сад внутри дома?
(46.24)ОБ: Да, да, да, да, да, за домом.
(46.27)М: Сад.
(46.28)ОБ: Да, это на (нрзб.) линии.
(46.30)М: За домом.
(46.31)ОБ: Сад за домом за дедушкиным. Ну, вот, у Вас низ даже. Вот это сидит дедушка, толстый купец первой гильдии. Это бабушка, его супруга.
(46.48)М: Дом тринадцать?
(46.49)ОБ: Да, был раньше дом тринадцать.
(46.51)М: Так значит, слева направо.
(46.54)ОБ: Ну, где лево? Вот это лево?
(46.56)М: Да, слева направо.
(46.57)ОБ: Слева направо. Ну, вот, это дедушка сидит. Потом дядя Роба сидит, второй. В шляпе. Да, так? Вальяжный такой. Дед, дядя Роба. А бабушка тут сидит – между батюшкой.
(47.14)М: Роба?
(47.15)ОБ: Роберт Карлович.
(47.18)М: Так, Роберт…
(47.20)ОБ: Карлович Вордовский.
(47.23)М: Кар-ло…
(47.24)ОБ: вич, Вордовский. Вордовский. Его супруга стоит сзади – папина двоюродная сестра. Екатерина, забыла отчество (нрзб.)
(47.40)М: Секундочку.
(47.43)ОБ: Вот, по-моему она урожденная Звездина. Из Знаменки. Нашла тут – поздравляли тётю Панечку: поздравляю вас, вот, Лёля и Катя, вот.
(47.58)М: Секундочку.
(47.59)ОБ: А чего тут.
(48.02)М: Бывает.
(48.04)ОБ: А? Батюшка… Чего-то как-то тёмная карточка.
(48.16)М: Сзади его супруга. Так, ещё раз, супругу зовут как?
(48.23)ОБ: Екатерина, по-моему отчество Петровна, если я не забыла.
(48.29)М: Петровна. А урождённая?
(48.33)ОБ: Как будто она Звездина урождённая. Я предполагаю. По открытке, вот, нашла эту (нрзб.), поздравляла она, тётя Панечка, Параскева Ивановна. А это Параскева Ивановна Малышева. Ивановна. Малышева, Ивановна. Малышева урожденная Дёмина.
(48.58)М: Урожденная Дёмина.
(49.03)ОБ: Дёмина из Петергофа, он её нашёл. В Петергофе там у неё (нрзб.). Влюбился. Вот, из Петергофа. А это вот игумен Никон наш дорогой.
(49.16)М: Будущий.
(49.!.)ОБ: Будущий. Будущий игумен Никон, молодой Николай Николаевич. Воробьёв Николай Николаевич – будущий игумен Никон, монах.
(49.32)М: Николай Николаевич. Так…
(49.36)ОБ: Ну, вот и всё.
(49.37)М: Какой это год?
(49.39)ОБ: Вот, он значит что-то преподавал ещё тут. Вот в этой газете написано, вот, выяснилось, я ж не знала, Вы спрашивали меня около второй школы – а что он учился вместе с папой? Он же постарше немножко, видимо, папы. Он там кончил, вот, вторую школу, там написано, это, мужское реальное училище он кончал. И преподавал математику. Значит, он папу и готовил в институт, вот, как говорила мама, что папу, или папа говорил тоже, что батюшка его готовил.
(50.16)М: Так, значит, дед – сейчас мы его подпишем. Сейчас мы его подпишем, дед…
(50.20)ОБ: Что?
(50.22)М: (Нрзб.) Как звали деда.
(50.24)ОБ: А?
(50.25)М: Дед – Алексей?
(50.26)ОБ: А Вы уже не записали, что ли?
(50.28)М: Да. Алексей?
(50.30)ОБ: Алексей Иванович Малышев. Так Вы ж писали первый-то? Слева направо-то? А?
(50.40)М: (Нрзб.) Так, значит, дядя Роба – это брат Алексея Ивановича, да?
(50.47)ОБ: Да, нет. Ну, это латыш вообще. Просто нашёл тётю Катю, невесту. Где уж они там познакомились.
(50.59)М: А-а.
(51.00)ОБ: Он бывший офицер латышский.
(51.04)М: Так, бывший офицер.
(51.06)ОБ: Как будто бы. Военный бывший. Где уж они стояли. Может они а Петергофе стояли. Я не знаю, родители-то где жили их, где она на шла этого мужа?
(51.19)М: А какой это год примерно?
(51.25)ОБ: Ну, вот, ещё (нрзб.) до революции.
(51.28)М: Ну, понятно. Но Вы скажите, так вот, по ощущению – какой это год?
(51.34)ОБ: Ой, кто его знает. Мне, где-то карточка, читала на левой стороне, что у них свадебное путешествие было, на Дальний Восток они ездили, дядя Роба писал бабушке. Я так поняла, что они ездили с тётей Катей в свадебное путешествие на Дальний Восток. Не помню, где-то надо искать. Я теперь ничего не вижу, надо мне кого-то, это, Машу звать или Юлю на помощь. Перечитывать левые стороны открыток старинных, что бы узнать какой год приблизительно, года они. Ну, вот, Лёнька-то у них сын. Лёнька, как – Леонид? Вот он уже в советской Латвии был. Дядя Роба писал, открытка у меня сохранилася его единственная, что скоро он пойдёт в армию. Про сына писал.
(52.41)М: Как они собрались-то? Вот как попал сюда Роберт Карлович? Почему он оказался в гостях?
(52.48)ОБ: Ну, так, потому что племянница, он женился на племяннице бабушкиной. Как он в гостях? И попал в Волочок. Они же господа были. Купец первой гильдии. Ну, а чего же племяннице не приехать сюда, когда и ихняя мать приезжала сюда к сестре, к бабушке. У неё три сестры было и брат. Дяди Миша – у него одна тётя Клавдия дочка. А это, а сёстры-то были – убиенная Анна, Елизавета. Это её сёстры. Вот я не знаю – мать-то Анна или Елизавета, или ещё как.
(53.33)М: Понятно.
(53.34)ОБ: Не знаю.
(53.35)М: Купец первой гильдии.
(53.36)М: Да.
(53.37)ОБ: Офицер.
(53.38)ОБ: Офицер этот латыш.
(53.40)М: Как он здесь оказался, безродный, безвестный Николай Николаевич Воробьёв? Он-то как тут оказался, в эту компанию затесался?
(53.48)ОБ: Как он затесался? Так он вместе с папой учился в реальном училище. Пусть старше он. Он из сельской местности. Он в Волочке учился, преподавал, если он папу готовил в этот, в институт в Питер. До революции он готовил. Значит, это, как? Ну, хороший человек. Чего же – затесался? Верующий. Все люди верующие.
(54.17)М: Но это не ровня купцу первой гильдии. Он бедный, а это богатые. Как бедный Николая Николаевич Воробьёв оказался среди богатых людей?
(54.25)ОБ: (Смеётся.) Господи!
(54.27)М: Я просто не понимаю.
(54.28)ОБ: Маму бедную не приняли, а его приняли. Не знаю, это Вы уже их спросите. Как его приняли, а маму не принимала бабушка долго.
(54.39)М: Если не принимали маму, то как приняли Воробьёва?
(54.41)ОБ: Да. А, вон, видите, какой он? Вышколенный студент хороший.
(54.47)М: А в чём, кстати, он одет? Что это за одежда?
(54.48)ОБ: У него какая-то форма – гимназическая или институтская чего, не знаю какая форма. Вот видите, как там раньше одевались.
(54.59)М: Не понятно. Для меня загадка – как это могло случиться.
(55.04)ОБ: Ну, а как хочешь. Мы узнаём Николая Николаевича в нём. Всё, больше никого у нас знакомых не было. Надо было спросить его. Вот, показать эту фотографию, не придумали что – батюшка, Что нам родители говорили, что это Вы. А Вы тут сидите? А почему Вы? Кто это? Этого-то (нрзб.) не задала. Дотошная не была такая в то время я, дотошная.
(55.35)М: Как это получилось, что Вы там оказались?
(55.37)ОБ: Да, не была дотошная.
(55.41)М: Вот какое-то письмо, вот, сейчас я прочитаю. “Глубокоуважаемый отец Модест Борисович! Приветствую Вас с принятием священства и иерейского сана. Сердечно радуюсь за Вас – честное священство – трудный, а, трудный подвиг. Дай Господи.., Господь Вам постоянного горения дух… духом “непрестанно молиться и о всем благодарить” по Апостолу, а наипаче за получение великого дара, облекшего Вас дерзновением “внити во Святая Святых идеже прини… святые ангелы желают само…зрячего зрети лице святые…”
(56.37)ОБ: А?
(56.38)М: Так. Это очень длинная цитата (нрзб.) “Привет Вашей матушке, хотя я её не знаю. Пришлите Ваше общее фото – очень приятно на вас обоих посмотреть. Я полу… получил письмо от М. Н. и…”
(56.59)ОБ: От Марии Николаевны (нрзб.)
(57.01)М: Ага… “и написал Вам и о. Борису с Олей…”
(57.08)ОБ: О, Борису с Олей? Чего?
(57.11)М: Олей Борисовной.
(57.13)ОБ: Чего написал?
(57.14)М: “Мы живём пока помаленьку. Вся…” Ой, сейчас.
(57.25)ОБ: Ну, неважно. Подпись, кто это написал?
(57.27)М: Протоиерей…
(57.29)ОБ: Протоиерей.
(57.32)М: Тут написано так. (Нрзб.) Платонов.
(57.37)ОБ: Вот.
(57.38)М: 15.01.53-го.
(57.40)ОБ: Вот.
(57.41)М: Протоиерей Симе…
(57.42)ОБ: …он Фёдорович Платонов.
(57.44)М: Симеон?
(57.45)ОБ: Симеон Платонов. Ну, раз Платонов – значит из Россоши письмо это.
(57.50)М: Воронежской области.
(57.51)ОБ: Ну, да, Воронежская область, город Россошь.
(57.52)М: Хотя…Россошь. Кировская 13, Эс, Эф…
(57.55)ОБ: Вот адрес-то его! А я говорю – потеряли. Тут у Марии Николаевны, переписывалась-переписывалась Мария Николаевна, ослепла, и я говорю – да адрес надо. Вот он вам адрес. Видите, где нашли. А это письмо Модестино Вы где выкопали?
(58.11)М: У Вас же.
(58.12)ОБ: А где оно сейчас, тут?
(58.15)М: Наверняка тут, я всё Вам отдавал. Я сканировал и отдавал, сканровал и отдавал, сканировал и отдавал.
(58.20)ОБ: Откуда это письмо-то Модестино вытащили у меня? Я даже и не знаю.
(58.27)М: Что давали, то и копировал.
(58.29)ОБ: Нет, ну, где я Вам его достала, подала то, что Вы нашли? Чудеса Высшей силы.
(58.36)М: Чудеса.
(58.37)ОБ: Ну, вот, Вы и спрашивали – вот, где батюшка? Я говорю – прервалась переписка. Когда он умер – неизвестно.
(58.43)М: Понял.
(58.44)ОБ: Вот, и матушка когда, Софья Харитоновна, умерла. Вот, значит он поздравлял, узнал уже. Я на приходе, он Модест… Значит Модест тоже ему писал. Или Мария Николаевна писала, что Модест это, вот, тоже. Вот, даже фото хотел. Я не знаю. Жены, видишь, Модеста не знает он. Меня-то с Борисом он видел уже. Он приезжал как раз, вот, я замуж выходила – он приезжал. А к кому, у кого он тут останавливался-то? Вот, Голгофу эту перламутровую ему отдали, что у матушки, нарисовала  Ф(нрзб.) Платоновна.
(59.20)М: Так, то есть, они переписывались – Платонов с отцом Модестом?
(59.24)ОБ: Ну, особо не переписывались. Ну, вот, всё-таки писал, да. Поздравил. Не знаю, как уж он ему отвечал. Ну, Мария Николаевна всё переписывалась. И я писала. Вот, Надежда Захаровна (нрзб.) умерла – я же деньги ему посылала. Она в завещании своём, тетрадочный листочек, вот это – дуда-то отдать, тому-то – деньги там. А денег-то и у неё не нашли никаких ни на сберкнижке, ни нигде. Так я, это, послала батюшке. Он тогда отписал письмо, что она вылечила его из заключения, когда он… Ой.
(01.00.05)М: Ну, замечательно.
(01.00.06)ОБ: Где это – вышел-то он откуда? Не (нрзб.), а этот…
(01.00.10)М: Вот ещё одно письмо.
(01.00.14)ОБ: Ну, значит у меня хранится это письмо Модесту адресованное (нрзб.)
(01.00.18)М: Тут у меня есть расшифровочка, сейчас я Вам покажу.
(01.00.20)ОБ: Что?
(01.00.21)М: Это я расшифровал. Сейчас я Вам покажу расшифровку.
(01.00.24)ОБ: Что за расшифровка?
(01.00.27.)М: Я прикрою дверь, чтобы не холодно было.
(01.00.28)ОБ: Холодно конечно. Я уж кофту одела. Ноги-то, главное, озябнут. Я, правда: в старых-престарых шерстяных чулках. И тапки у меня с пятками, не шлёпки.
(01.00.42)М: Так, вот расшифровка.
(01.00.43)ОБ: Что это значит – расшифровка?
(01.00.48)М: Вот – письмо.
(01.00.49)ОБ: Ну, письмо.
(01.00.50)М: А вот – расшифровка этого письма.
(01.00.52)ОБ: Так, а чего расшифровка-то? Я не понимаю, в чём заключается. Ну, письмо это.
(01.00.56)М: Ну, потому что тут плохо читается.
(01.00.58)ОБ: А-а.
(01.00.59)М: А расшифровал – читается хорошо, вот.
(01.01.01)ОБ: А-а, плохо читается его подчерк, Платонова?
(01.01.04)М: Подчерк плохой.
(01.01.05)ОБ: Плохой у него подчерк, да, не очень.
(01.01.08)М: Так.
(01.01.09)ОБ: Хотя и не очень плохой. Я помню, ну, ладно.
(01.01.13)М: Значит, вот, я сейчас, секундочку, перезаряжу только кассету.
(01.01.18)ОБ: А я хочу в туалет. Чаю напилася. Ой, Господи, прости.

Комментариев нет:

Отправить комментарий